Часть 1
Михайловской Наталье Георгиевне
Когда мы снова встретимся, Наталья Георгиевна, чтобы я узнала Вас в Ваши 33 года будьте, пожалуйста, в муаровом шелестящем платье цвета розового жемчуга и с шарфом из искрящейся органзы.
Часть 2
Из близких родственников у новобрачного графа Жан-Батиста Валь-ди-Торе-Фоссано имелись три тетушки: родная и две двоюродных по разным линиям. Кроме них предсвадебный визит был сделан только одной семье, князю и княгине Б. в Сан-Тропе.
Княгиня Ирина встретила Регину с осторожной заинтересованностью, князь Александр, напротив, с подчеркнутым дружелюбием. Оба говорили по-русски не слишком хорошо и, как показалось Регине, с облегчением перешли на французский после приветствия, в отличие от молодого князя Ивана, сразу бросившегося обсуждать с гостьей «Архипелаг Гулаг» и «деревенскую» прозу.
Часть 3
Одно время, еще до Синая, Этьен взялся донимать ее: почему да почему, Регина, ты не любишь свою страну? Сначала она отговаривалась чем-нибудь, вроде: моя страна – Франция, но Этьен не отставал. Однажды ответила уже полусерьезно, что вообще не уверена, что страну можно любить.
- …Хороший встречный вопрос есть: «как теперь любить Россию, с Нахичеванью или же без нее?»
- С чем? Что такое «Нахичевань»?
- Местность на Кавказе. Цитата. Это о том, что территорию любить невозможно.
Этьен задумался.
Часть 4
За обедом Захария только что не прожег Макса глазами. Говорили, как обычно, по-английски, в основном – он с Региной. Марк, видимо, все понимал, но своим привычным немногословием не делал разницы между английской и русской застольной болтовней. Максим же вслушивался изо всех сил, но не успевал, пропускал половину. Целиком схватывались короткие фразы. Например, он понял, как Регина спросила:
- Знаешь, как Марк называет Макса?
- Десант, – тут же вставил Марк, и сам перевел себя, – The air forces. And what’s a problem?
- Неоригинально, – заметил Максим.
Часть 5
Мадам Семилетов, невестка старика Семилетова, не знала по-русски ни слова, потому ее муж и мадам Лану говорили при ней по-французски. К их очередному визиту в Русский Дом как раз доставлен был на имя старика небольшой сверток. Вскрыв посылку только теперь, при родственниках, мадам Лану обнаружила внутри портрет женщины и небольшую записку от Регины.
В ней Регина просила простить промедление из-за невозможности пока лично посетить Сент-Женевьев и обещала непременно сделать это в ближайшем будущем. Далее она сообщала о своей встрече с Натальей Андреевной, кратко – о тех обстоятельствах ее жизни, что интересовали потомков покойного есаула и о том, что Наталья Андреевна умерла.
Поле Чудес
- А ты, вообще, любишь, когда тебе говорят правду? А я, вообще – нет. И, ради бога, не затевай никаких разговоров про жизнь. А то, у тебя: жена, дети, работа, а я терпеть не могу знать, что я – двадцатый номер этого хит-парада.
- Ты о чем? Все было даже очень хорошо.
- Давай, без соплей!
- Я тебя обидел?
- Мне пора.
- А, я понял. Это – такая демонстрация своей силы и независимости. Да? Зачем женщинам высшее образование?
- Ты хочешь поговорить? Извини, мне, правда, пора.
- Когда и где мы завтра встретимся?
Сын танцора Каца. 1967
Тонкий солнечный луч проходит в щелку между ставнями и наискосок пронизывает комнату, от окна до ковровой дорожки. Луч заполнен прыгающими пылинками. Желтые бархатные шторы у входа в комнату задернуты, в доме тихо. В соседней комнате на столе слышно тикают бабушкины часы. Уже начался день. Во дворе взрослые о чем-то говорят, стучат разными предметами, а за окном ходят люди и шуршат машины. Ставни всех окон давно раскрыты на всей улице, во всем городе, наверно. Закрыто одно это, здесь только что проснулась маленькая Лиза. Сейчас откроется и оно. Сейчас, сейчас…
Ведьма
- А тебя часто называют ведьмой?
- Часто.
- Про глаза говорят? Что колдовские? Не верь. Они у тебя блядские.
- Спасибо.
- “Спасибо” – много, червонец будет в самый раз.
- Мне кто-то так уже шутил лет пять назад.
- Куда?! Стоять на месте!
“Питерский гость” преградил ей путь.
- Я закричу.
- Ну? Давай, сбегутся эти твои… Пляшут перед тобой на цырлах. Ты, че, течкой их всех обмазала? Хотя, я бы тоже… это… не отказался. Ладно, не бойся. Во, уставилась! Точно, ведьма!
Правила поведения в серпентариях
Вике хотелось говорить. Пустота раздражала ее, и в этой пустоте Яша раздражал: сидит и молчит. Делать нечего. И слава богу. Делать ничего не хочется. А у Вадима теперь много дел с Наташей.
– Черт знает, чем мы тут занимаемся! Кому это нужно? Ну, что ты молчишь?
– А что?
– Ну, вот – ты. Чего ради ты торчишь в этой дыре?
– Работаю.
– Кому нужна твоя работа?
– Мне. Людям.
– Людям! Не смеши! Ты в город ездил? Видел? Змеи твои им нужны? Или наши ферменты?
Майские праздники
Когда Иосиф Ортенберг, по прозвищу “И.О.”, наконец разлюбил Лику, то женился на своей жене.
В ЗАГС пошли родители и сын – в белой рубашке, брючках и с букетом розовых цветов. Неулыбчивый мальчик смотрел вокруг еврейскими глазами и праздника не понимал. Мальчик был точной копией отца, бледные гены его мамы без следа потонули в древней породе.
Невеста-мама Аня и в двадцать лет не считалась хорошенькой, в тридцать пять ее оставалось только пожалеть.
Реки Вавилона
Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень.
Псалтирь, 136.
- …коли тебя станут спрашивать, так и отвечай,
что поехал, дескать, в Америку…
Свидригайлов спустил курок.
Достоевский Ф.М. “Преступление и наказание”
Просыпаясь, он всегда спрашивает: “Примешь факс?” Ему кажется, что он удачно шутит. Надоел. А жаль. Когда-то с ним было хорошо. И сейчас нет ничего лучшего ему на замену, но что делать. Что делать, что делать…
Сегодня в зосиных планах значилось посещение бабушки. (Интересно, кто это завел в литературе моду изображать добрых и мудрых стариков?) Надо было ехать к ней сразу, пока нервы в порядке. Но Зося решила не подрывать окончательно здоровье с утра. Года два уже бабушка перестала наезжать к Зосе сама, и Зося поотвыкла от регулярных стихийных бедствий. Но теплых чувств к одинокой старой женщине это не прибавило. А что было бы, если бы бабуля перестала злобно вставлять по всякому поводу “твоя мать” и надоедать глупостями, думала Зося. Наверно, возникла бы острая нехватка поводов для раздражения, всего лишь. И ничего с этим не поделаешь. Любить мы привыкаем только тех, кто любил нас.
Дорога
Сначала широкая дорога свободно опускается вниз от колоннады, вальяжно протекая вдоль тучных зарослей кизильника и приоткрывающихся горизонтов моря, потом она ускоряется, врезаясь в склон резвыми поворотами, а от нижнего входа в Никитский Сад несется, струится, еле удерживаясь и заваливаясь под высокими подпорными стенами на худые избитые бока. Дорога спускается прямо в сон. …